Робер Кампен жил себе в средневековом Турне, был известным в городе художником, владельцем художественной мастерской и нескольких домов.
И в кошмарном сне не мог он представить, что
И в кошмарном сне не мог он представить, что
ГИМН РОБЕРУ КАМПЕНУ
Однажды в «Казбеке».
На Монмартре был знаменитый «Казбек» — небольшой уютный погребок, владелец которого, Трахтенберг, скупив в своё время массу серебра у эмигрантов, расставил его на полках вдоль стен, укрытых коврами. Все эти кубки, стаканы и чаши с русскими орлами выдавались иностранцам за царское серебро, спасённое эмигрантами, хотя половина этого серебра делалась тут же, на Пигале. Иностранцам очень нравилось пить шампанское из «царских кубков». Иногда в виде большого одолжения хозяин продавал гостю такой «царский» стакан или чашу за баснословную сумму. Читать далее «Однажды в «Казбеке».»
Принцесса из восточой сказки.
Никакая иллюстрация не передаёт всей красоты этого замечательного полотна.
Самостоятельную жизнь художника Врубель начал в Киеве. В ожидании заработка он отдавал на время свои картины и рисунки в ссудную кассу и получал за них немного денег. Дочь владельца кассы, девочка-подросток, всегда восторженно встречала художника, её большие тёмные глаза внимательно следили за каждым его движением
Легко сказать — переводи.
Ещё раньше, когда Галь спрашивали, откуда такая отточенность текста, она серьёзно отвечала, что физически не может писать по-русски плохо. Читать далее «Легко сказать — переводи.»
Подстрочник
Несколько лет назад я посмотрел документальный сериал Олега Дормана «Подстрочник: жизнь Лилианны Лунгиной». Позже купил книгу, но так и не прочитал её. Недавно прослушал аудиокнигу, и стало ясно, что фильм, книга и аудиокнига — три совершенно разных произведения. В предисловии Олег Дорман отмечает, что аудиокнига — самая полная версия, в ней больше материала, чем в фильме и книге. Саму историю рассказывает Лилианна Лунгина, а отдельные фрагменты зачитывает Олег Дорман.
Нынешние, что ли, лучше?
Много-много лет назад, когда я был сравнительно молод, вполне внутренне честен и непроходимо глуп, до меня вдруг дошло (словно холодной водой окатило), что все эти мрачные и отвратительные герои жутких слухов, черных эпиграмм и кровавых легенд обитают не в каком-то абстрактном пространстве анекдотов, черта с два! Вон один сидит за соседним столиком, порядочно уже захорошевший, – добродушно бранясь, вылавливает из солянки маслину. А тот, прихрамывая на пораженную артритом ногу, спускается навстречу по беломраморной лестнице. А этот вот кругленький, вечно потный, азартно мотается по коридорам Моссовета, размахивая списком писателей, нуждающихся в жилплощади…
Иври Гитлис
Для тех, чьи таланты обнаруживаются или раскрываются поздно, в английском языке есть название – «Late bloomers», позднорасцветшие. Читать далее «Иври Гитлис»
Сергей Рахманинов.
«Вечером в доме Зверева состоялся обычный прием. За столом сидели двадцать человек, и среди них мы, три мальчика. В качестве награды за «хорошую игру» утром мне разрешили проводить к столу великого Рубинштейна, придерживая фалды его фрака, – честь, переполнившая меня гордостью. Читать далее «Сергей Рахманинов.»
Пишу всё, кроме доносов.
Однажды я прочел афишу футуристов. Вечер должен был состояться на Дмитровке. В афише запомнились слова: «Доители изнуренных жаб». Я купил билет…
Портреты Шумова.
Вряд-ли нужно представлять людей на снимках ниже, кроме, пожалуй, одного — создавшего эти фотопортреты Петра Шумова (первое фото).
В эмиграции уроженец Гродно и сын царского чиновника Петр Шумов оказался еще в 1908-ом, успев отсидеть несколько лет в тюрьме за социалистические взгляды. После поражения Первой русской революции Шумов вместе с женой уезжает в Париж, где вскоре открывает фотомастерскую на Монпарнасе и меняет имя на французский манер — Пьер Шумофф.
