Ефим Лихтгольц на фото справа
Это была одна из его любимейших историй, дед часто вспоминал её и рассказывая, никогда не мог удержаться от слёз.
Дело было в Бреслау, ныне Вроцлаве. Прошло всего несколько дней после победы, его часть задержали в этом городе, на границе Германии и Польши. Как-то днём его срочно вызвали в командование.
…Где-то на окраине , сообщили ему, есть катакомбы. Командованию стало известно, что там прячутся евреи, освобождённые из ближайшего концлагеря, к ним вроде-бы примкнул ещё кое-кто из партизан. На связь эти люди выходить не желают: то ли не доверяют, боятся, то ли просто не понимают, что от них хотят. К ним и по русски обращались, и по немецки, и по польски — никакой реакции. Деда попросили обратиться к ним как-то иначе, по свойски.
Вход в катакомбы, по краней мере тот, который знало командование, был заложен досками и наглухо забит изнутри, солдаты пытались сдвинуть доски, пробовали и так, и эдак — те не поддавались,
Ну что поделаешь, не взрывать же этот вход в самом деле?
Дед начал разговор на идыш, что было сил пытался он перекричать камень, дерево и пустоту — ведь прятавшиеся в недрах этих подземных лабиринтов могли обосноваться где-то очень глубоко и просто не слышать голосов, зовущих сверху.
Он кричал так громко, как никогда ещё не кричал, убеждал, уговаривал выйти наверх, уверял, что помогут, оденут, накормят и никто-никто, и теперь наверное уже никогда не посмеет обидеть или оскорбить
Когда стало ясно, что разговор бесполезен, он решил спеть. Никогда в жизни не пел: ни до, ни после, не было у него ни голоса , ни слуха, а тут вспомнил песню, какую -то детскую , одну из тех что мама пела ему и братьям на идыш, когда укладывала спать
И… Чудо! Через несколько минут доски двинулись изнутри к наружи, и вскоре наверх, на свет, на свободу один за другим стали выходить люди — худые, грязные замученные, но счатливые.Их было немало, около двухсот человек, в тот день, именно в тот час, когда незнакомый солдат- еврей пел для них наверху детскую колыбельную , в катакомбах справляли хупу, а один из двухсот, лучше других сведующий в законе и традиции, благословлял молодую пару.
Милана Гиличенски
